В свое время Audi и Volkswagen Auto Group доминировали на рынке дизельных легковых автомобилей. Продвигая экологически чистые дизельные двигатели в качестве доступной альтернативы гибридным и электрическим транспортным средствам, компания продала 70 процентов дизельных автомобилей на рынке США. Затем автопроизводителей поймали на мошенничестве при тестировании выбросов транспортных средств, что привело к одному из крупнейших автомобильных скандалов этого века, получившему название "Дизельгейт".
И вот настала кульминация этого события - бывший руководитель Audi Руперт Штадлер признался в мошенничестве и помогал скрывать скандал с выбросами дизельного топлива Volkswagen. Бывший генеральный директор находится под судом за мошенничество с 2020 года из-за его роли в скандале после того, как материнская группа Volkswagen и Audi признали в 2015 году использование нелегального программного обеспечения для обмана тестов на выбросы.
Ульрике Толе-Гролле, член совета защиты Штадлера, зачитала в суде заявление, в котором указывалось, что бывший генеральный директор Audi не знал о том, что с автомобилями производителись незаконные действия и пострадали покупатели. Тем не менее, он признал это как возможность и принял этот риск.
Заявление было ожидаемым после того, как председательствующий судья сообщил в начале этого месяца, что Штадлер получит условный тюремный срок до двух лет и штраф в размере 1,1 миллиона евро. Чтобы получить условный срок, Штадлеру пришлось признаться в своем участии в скандале и признаться в обвинении в мошенничестве по неосторожности.
По словам прокуроров, инженеры манипулировали двигателями таким образом, чтобы они соответствовали допустимым значениям выбросов выхлопных газов на испытательном стенде, но не на дороге. Штадлера обвинили в том, что он не смог остановить продажу автомобилей после того, как о скандале стало известно.
Прокуратура требовала 2 миллиона евро, ссылаясь на зарплаты Штадлера в Audi и Volkswagen, а также на его финансовые активы и активы в сфере недвижимости. Команда Штадлера первоначально утверждала, что 1,1 миллиона евро — это слишком много, поскольку у него не было текущего дохода, и ему пришлось столкнуться с огромными судебными издержками.
